В июле этого года мне посчастливилось попасть в школу журналистики издания Медуза, которое делает бывшая команда «Ленты.ру». Я сразу решил, что не пропущу их курс хотя бы потому, что эти ребята последние два года придумывают или адаптируют новые подходы к подаче информации, а все остальные у них копируют. О Риге, где проходили занятия, я уже писал, поэтому поделюсь конспектами семи лекций, которые мне особенно запомнились.

Фасад Стокгольмской школы экономики, в которой проходили занятия

Иван Колпаков о роли редактора

Продукт работы издания — это картина дня. Если мы не можем ответить себе на вопрос «почему этот материал попал в картину дня», то мы не справляемся с работой.

Чем универсальнее идея лежит в основе издания, тем выше у него запас прочности. «Коммерсант» говорил о бизнесе как о достойном способе заработка, но после ареста Михаила Ходорковского — 100%-го героя Ъ — мир газеты стал разваливаться на куски. «Афиша» рассказывала о Москве как об одном из главных городов мира, таких как Лондон, Париж, Берлин. Эта картинка не соответствовала реальности, но пока хороших событий в городе было больше, чем плохих, эта концепция работала. Есть и новые медиа, основанные на большой идее, — Wonderzine, Такие дела.

Хорошее медиа появляется, когда его делает команда единомышленников. Если люди не понимают, о чем их издание, оно будет плохим. Это должен понимать даже офис-менеджер, не говоря о программисте, продажнике.

Проблема журналистов — они не очень эффективны за редким исключением. Эффективные превращаются в редакторов.

Редактор — это художественный руководитель театра. Он сидит в кабинете, и к нему приходят актеры со своими проблемами. Журналисты на них похожи. И независимо ни от чего, три раза в неделю все эти идиоты должны выйти на сцену и отыграть спектакль так, чтобы им аплодировали. Только у редактора постановка идет непрерывно в прямом эфире.

Редактор — это футбольный тренер, потому что журналисты, как и футболисты, долго не протягивают на одном месте. Плохие уходят в пиар, усердные становятся редакторами. Редактору нужно найти сильного и быстрого, взять задешево, а потом своевременно избавиться от него. Он должен определить, кто и где будет стоять.

Редактор — это шаман. В газетах работают неприятные люди. Неприятные журналисты встречаются с неприятными редакторами, а в итоге редактору нужно высечь искру. Это называется камлание.

Успех редактора — это когда человек читает пару строчек, видит пару картинок и понимает, что это за издание. Каждому хорошему изданию положено иметь свой язык: редакционные стандарты, заголовки. «Медуза» отказалась от коммерсантовских заголовков, потому что у читателя нет времени расшифровать ваши шуточки. Еще важно определить интонацию, понять, кто ты по отношению к читателю: наставник, ровесник, младший брат.

Медиа — это всегда свод правил. Потому что без правил не построить фабрику. Сначала их нужно придумать, а потом придумать, как их нарушать. Например, в «Ленте.ру» не было знаков препинания в заголовках, потому что такие заголовки плохо индексировались поисковиками. Этому примеру следовали все, коверкая русский язык. А «Медуза» стала ставить запятые.

Катерина Гордеева об этике

Этика журналиста часто похожа на врачебную: не навреди. Нужно не сделать плохого источнику, героям заметки, тем, кто рядом с ним. Заметка не должна как-либо ухудшать ситуацию для героя.

Профессиональные интересы важнее корпоративных. Журналисты не должны покрывать другу друга, иначе большая корпорация будет считать, что ей можно все. Принципы молчания и корпоративной солидарности приводят к нарушению этических ориентиров. Ставьте себя на месте врача, выбирая, что важнее для пациента. Только в нашем случае пациент — общество.

В 1994 году одобрен Кодекс профессиональной этики российского журналиста, он содержит 27 пунктов. Их можно сократить до двух: нужно рассказывать честно то, что произошло; наносить своими публикациями минимальный ущерб.

Если человек сильно увлекается этическими вопросами, то он превращается из профессионала в мать-заступницу. Журналист не должен переходить на сторону обиженных, униженных, оскорбленных, пострадавших. Нужно быть или журналистом, или правозащитником. Освещать разные точки зрения, спрашивать экспертные мнения и вставать на одну сторону и ее защищать — это две разных профессии.

Журналист — вне партий, взглядов, воюющих сторон. Даже если битва происходит между Добром и Злом.

Кот в кабинете мэра Риги в гордуме, экскурсия по которой входила в программу школы

Андрей Козенко о работе в поле и репортаже

Задача репортера — собрать максимальное количество информации, воздержаться от своих оценок и отзеркалить историю для читателя. При этом нужно рассказывать историю для нового читателя — человека, не вовлеченного в происходящее.

Все разговоры, должности, имена и фамилии должны быть записаны. Это как чистить зубы два раза в день, пользоваться презервативами. В противном случае можно собрать крутейшую фактуру, написать крутейший текст и завалить все из-за мелочи.

Когда берете интервью, оставьте при себе свои политические пристрастия, симпатии или антипатии. Вы должны разговаривать с любым человеком так, чтобы он был заинтересован с вами разговаривать.

При выборе композиции текста не нужно ничего придумывать. Просто берите хронологию событий и рассказывайте одно за другим. Можно взять самый яркий эпизод и поставить его в начало.

Настоящее время всегда ускоряет повествование. Если событие произошло только что, то можно его использовать. Если история длинная, то это выглядит искусственно.

С 30 часами диктофонных записей можно работать только одним способом — сесть и расшифровать их.

Илья Азар и Иван Колпаков об интервью

Закон об авторском праве обязывает согласовывать текст с интервьюируемым, поскольку он соавтор. Но если человек не попросил, то этого делать не нужно. Этим можно пользоваться.

Когда я переехал в Москву, я попал в рай. Потому что выяснил, что журналисты московских изданий могут передать кому-то записи, и их за них расшифруют.

Ценность пресс-конференции Путина не в ответах, а в вопросах. Потому что это способ поднять тему, вопросы попадают даже в нарезку «Первого канала». Хотя бывают интересные ответы, из которых можно сделать вывод.

Есть такой жанр — интервью с мудаком.

Интервью — один из самых быстрых способов отработать повестку. Его в три раза быстрее делать, чем текст, и его больше читают. Но про человека, который не умеет говорить, но может быть героем, яркого человека, лучше написать историю, взяв у него только техническое интервью.

Илья Жегулев о нескучных расследованиях

Темы для расследований возникают либо сами, либо по повестке дня, их не надо выдумывать. Так, например, было с историями о Полонском, Кудрявцеве, Прохорове. Даже такие темы как Уотергейт и скандал вокруг сексуальных домогательств в католической церкви появились случайно.

Лучше всего расследования, где найденные данные вкрапляются в повествование, с жанровыми картинками в тексте. Недостаток расследований, которые сделаны на основе сбора данных по базе СПАРК-Интерфакс и Госзаказа, — их сложно читать. Нужно быть очень серьезно подготовленным. Гонзо-расследованиям а-ля «Ревизорро» и расследованиям, основанным на сливах, недостает объективности.

С источниками надо поддерживать хорошие отношения, но никогда не дружить.

Разговоры «не под запись» можно записывать тайно для удобства. Бывают разговоры не под запись, а бывают не под запись не под запись.

Важна нарративная подача «холодным зимним утром». Рассказывайте историю с картинками, которыми должна открываться каждая глава. Представьте себя режиссером. В «Форбсе», например, чтобы описать погоду в определенный день, смотрят архив погоды. Это нужно, чтобы создать картинку.

Главный способ предосторожности для журналиста — объективность. Угроза для жизни существует у необъективных журналистов. Она может возникнуть, когда у человека есть обида, что ты про него специально пишешь гадости.

Человек, который угрожает, больше всего боится огласки. Поэтому журналистов предпочитают не предупреждать, а сразу убивать. Но расправы над журналистами, как правило, либо вообще с журналистикой не связаны, либо происходят из-за того, что журналист занимает какую-то сторону.

Даниил Туровский о том, как рассказывать истории

Я исхожу из того, что журналистика — это скорее не ремесло, а литература. Текст — это не просто перечисление фактов, его должно быть интересно читать. Поэтому интересный текст — это документальный рассказ. В нем должны быть те же элементы, которые мы любим у Чехова или Зощенко, только подтвержденные фактами и разговорами. В структуре текста все должно цепляться одно за другим, как в хорошей литературе. Должен быть поворот сюжета, развитие, концовка.

Когда общаешься с героем, нужно максимально ставить себя не как друг, а как журналист. Держать дистанцию. Американский журналист, пионер «нового журнализма» Том Фулф говорил, что когда журналист хорошо одевается, ему проще держать дистанцию с героями.

Главный признак нового журнализма — это восстановленные сцены. Когда журналист не присутствовал на каком-то событии, но с помощью очень долгого разговора с героем он узнает в деталях, что происходило в том месте, где он не присутствовал. Вопросы при этом могут быть странные: какую музыку человек слушал, какая погода была, во что он был одет, как говорил, что ему отвечали, что чувствовал. Нужно узнавать героев, их черты, привычки, любимые фразы, идеи, которые их вдохновляют.

Читателя нужно погружать в текст с помощью ударной первой фразы. С цитаты лучше не начинать, потому что это значит, что журналист не проработал историю, но зачем-то дает речь герою.

Нужно искать тех, кто еще не делился раньше своей историей. Естественно, у любого героя должны быть проблемы. Если у героя нет проблем, истории не будет.

В неспокойные регионы лучше ездить с фиксером, то есть человеком, который знает местно, знаком с героями, с которыми журналисту надо встретиться. Часто он выступает еще и водителем, который хорошо знает местность.

Каждая главка должна строиться как отдельная история: начало забойное, потом поворот сюжета и так далее. Потому что весь текст целиком читает небольшой процент людей.

Сбор мелочи в кафе «Кофе Инн» — одном из немногих, которые открывались до начала занятий

Ольга Кузьменкова о логических ошибках

Систематическая ошибка отбора: выводы, сделанные в какой-то группе, могут оказаться неточными вследствие неправильного отбора в эту группу. Поэтому опросы на сайтах СМИ или профильных компаний ни о чем не свидетельствуют, поскольку не отражают реальность. Это критически маленькая выборка. Это интерактив, но к социологии он отношения не имеет.

Есть такой персонаж, как «таксист Серега» — это мнение одного человека, который принадлежит к определенному социальному слою. О его бэкграунде вы ничего знать не можете, его мнение вас волновать не должно.

Когда какое-то событие вас поражает и вы говорите, что «никто и предположить не мог», может оказаться, что у вас просто проблемы с выборкой. Ваши друзья предположить не могли, а на самом деле все было предсказуемо. Или были факторы, заметные только экспертам, и предположить все-таки было можно.

Не надо путать корреляцию, то есть соотношение между явлениями, с казуацией, то есть причинно-следственной связью. Иногда коррелируют вещи, не связанные между собой. Например, количество людей, которые утонули в бассейне, коррелирует с датам выхода фильмов, в которых снялся Николас Кейдж.

Не надо пытаться подтверждать свою точку зрения — искать, интерпретировать или отдавать предпочтение информации, которая соответствует исходному мнению. К примеру, журналистка написала о проблеме изнасилований на студенческих вечеринках в университете Вирджинии, а оказалось, что текст основан на выдуманной истории. Надо не подбирать иллюстрацию под мысль, а идти на задание с целью эту мысль проверить на достоверность.